АВТОР ПЕСЕН НИКОЛАЙ ПРОЯВИТЕЛЬ-ГОНЧАРОВ

Вселенная

Стихи порой, пристанище несчастных.
Поэзия – вселенная больших,
кто личное в сторонку ставит,
в тревогах общих правит стих.

Поэт не плачет и не ноет,
он к оптимизму взгляд ведёт, –
в его раздумьях свод большого,
загадки общей славный бог.

И всё, что пишет он с прицелом,
или пейзажем водит взгляд,
всегда с одной царит проблемой –
небес движенья разгадать.

На грани смертной иль восторга,
слова выводит зная толк,
и в каждой воскресая строчке,
небес послание ведёт.

В трясине общей и болотах,
со всеми он проводит жизнь,
и делит вал проблем с народом,
не покидая внутреннюю высь.

Не убивается в тоске обрыва,
любви утраченной не раб, –
не режет вен из-за любимой,
сумевшей прошлое предать.

Он не бросается словами,
слезы наивной не прольёт, –
курок не взводит в час печали,
с мостов не прыгает – живёт!

И с этажей не думает срываться,
уйти из жизни без любви.
Он сильным должен оставаться,
примером духа для других.

И на стакан не сядет, припадая,
к напиткам крепким день и ночь.
Он стойкость духа проявляет,
пример достоинства несёт!

И наркоту успешно отрицает,
спешит спортзалы покорять!
Пускай любовь её пропала,
не стоит слабость проявлять.

Что нынче кажется провалом,
дырой душевной на века,
через года покажется вдруг малым,
и рассмеётся он тогда…

Себя я вспоминаю юным,
стихи решился возводить, –
лил слёзы по ушедшей юбке,
страдал мальчишка, – жалкий вид.

Любовью кажется влюблённость,
порыв особый – интерес
к сокрытой тайне удалённой
в девчонке с запахом небес.

Нас увлекают девушки впервые,
мальчишкам кажется, – любовь!
Но это есть – пристрастие в порыве,
бурлящей молодости взлёт.

Идёшь земли не ощущая,
хранишь свой первый поцелуй,
ложишься спать, миг повторяя,
и до утра нельзя заснуть.

А завтра снова мчишь с букетом,
не замечая взглядов, к ней спешишь,
во встрече заново воскреснуть,
её восторженно любить!

И льёшь слова неутомимо,
и шутки сыплешь, её смех,
смешавшись с милою улыбкой,
взмывает душу до небес.

И напролёт вся ночь, и утром
спешишь не выспавшись к авто,
но бодрый и лицом не хмурый,
жмёшь на педали и легко

скользишь по улицам, и пробки
не волнуют, – тихо ждёшь,
когда откроется дорога,
облик милой нежно бережёшь.

Проходят дни, затем и годы,
порывы прячутся в кустах, –
восторг ушедший не приходит,
влюблённость пала на глазах.

Куда ж девалась она прытко,
случилось с нею что?
Иль показалась она слишком
задев сердечное плечо?

И понимаешь не было великой,
пора влюблённости прошла.
И осень вышла в душу хлипкой,
лить слёзы с ночи до утра.

Уже не хочется спешить к любимой,
стреляешь взглядами в других,
что раньше будто не манили
загадкой спрятанной внутри.

И остывая безысходно, понимаешь,
что тянет к женщине другой, –
и вдруг она находиться, – срываешь,
запрет негласный пред собой!

И вот уже с другой в объятьях,
и кажется она пришла, –
любовь большая, что на счастье,
дают, однажды, небеса.

И снова тянешься в просторы,
несёшься с ветром на восход, –
но, правда, с небольшою оговоркой,
что совершаешь второй ход.

А там и третий ждёт у двери,
на остановке может, иль в кафе,
любовь покажется и несомненно,
сведёт восторженно в постель.

И забываешь первую с десятой,
и всё же в поиске опять,
к любви стремишься настоящей,
её найдя в двадцатый раз!

И так вся жизнь, – один лишь поиск,
одна лишь похоть в даль манит!
Влюблённость тоже вдруг проходит,
над телом властвует инстинкт.

Семью заводишь, разрываясь,
меж телом в похоти с душой,
род неизбежно продолжаешь,
живёшь со скучною женой.

Жену, конечно, уважаешь,
однако, если пить не стал.
Но и по-трезвому гульнёшь, бывает,
всё ищешь то, что не терял!

Приёмы строишь маскировки
и по-шпионски прям живёшь:
звонки по-тихому, – шифровки,
в смартфоне списками ведёшь.

И при деньга́х не в «мерседесе»,
к ней пребываешь в «жигули»,
с которой кажется уместным,
любовь великую найти!

Шифровки шлёшь к жене от этой
и между двух проходят дни,
тобой созданной для потехи,
никак несбывшейся мечты.

А где любовь? – Одна лишь похоть,
разливы водки, кутерьма!
И звук от первой – дальний грохот,
бокал игристого вина.

А где ж та первая, что показалась,
любовью названой была? –
Она исчезла и пропала,
иль замуж вышла, – отошла.

Конечно, вышла, – она тоже,
с годами многое поняв,
не стала вешаться на лоджии,
с подружкой втайне пострадав.

Она нормальной оказалась
и без любви сумела жить!
И мужа лысого прибрала,
из замдекана ректора растить.

Пошла она большой наукой,
отбросив шалости любви,
поставив крест, – домашней скукой
ему засела на мозги.

И деток двойню заимела.
Отец ли он или другой, –
не важно нынче стало это,
и не важна теперь любовь!

Мечтанья канули в подъездах,
расчёт семейный, – новый ход.
Куда деваться, если нету,
любви задуманной вперёд?

Покончить жизнь удел слюнтяев,
удел подвинутых в тоске,
когда не могут отойти от сказки,
в их не осмысленной судьбе.

Судьба, как бабушка чарует,
сказанья с выдумкой ведёт, –
о веке прошлом памятует
ко сну те сказки наплетёт.

Одна из них, как и в романах,
прилипла выдумкой любви,
которая впивается мечтами,
способна слабых отравить.

Пришла потеря и споткнулся,
или споткнулась на бегу, –
подспорьем тут же подкрадутся,
качать чертяки слабину.

И сядет чёрт тебя напротив,
с бутылью мутной подойдя,
немного выпить он предложит,
сначала литр, – затем и два.

И понеслось! – коней не сдержишь,
они летят сквозь дали гор,
в туман уводят из-за женщин,
пестуют пыл нутра дурной!

И ни хрена наутро и не помнишь,
уже в участке мрачно покосясь,
воды у женщины попросишь,
что убирать тюрьму взялась.

Она напоит из бутылки,
и сквозь решетку, помолясь,
тебе подскажет, что поминки,
встречать не стоит веселясь.

К чему так было нажираться,
и знак дорожный нагибать?
Зачем с ментами препираться,
и кулачины в рожи им совать?

Ведь за ментов и срок в два раза,
умножив выше навернут,
чем за простого, если вмажешь,
и на кулак насадишь вдруг.

Из-за любви утраченной на зону
пойдёшь бакланом срок тянуть.
И не бухим пойдёшь героем,
а трезвым будешь спину гнуть.

И хорошо ментов не отдубасил,
а то червонец дал бы суд, –
намного меньше за «бакланку»,
за хулиганство поддадут.

А при деньгах, решишь вопросы,
и не отправишься топтать,
там не курорт, а всё же зона,
её всем лучше избегать!

Да и любовь, что показалась,
тебя забудет в тот же миг! –
И не придёт с ломтями сала,
не привезёт махорки покурить.

Там даже день того не стоит,
чтоб за колючкой пребывать,
за ту любовь, что не восходит,
которую великой не назвать!

Забросьте глупости, ребята,
никто не сможет доказать,
что чувство сильное загнало,
чтобы любовью называть.

То есть инстинкт и пыл желанья,
своё другому не отдать!
Любовь не каждому в свиданьях
дано божественной узнать.

Рабы природы на инстинктах
и семьи строят, и всю жизнь, –
не всем большой она случится,
не каждый может полюбить!

Любовь большая как поэма,
океан поэзии в ночи, –
она неизмерима, как Вселенная,
как свет мерцающей звезды.

Стишки писнуть любой сумеет,
но он не сможет сотворить
большой невиданной поэмы,
не каждый может восходить.

Любовь большая – дар от бога,
как поэтический – стихом
не всем даётся на земной дороге,
и не для всех становится путём.

И потому оставьте дрязги,
и успокойтесь без борьбы, –
ушла к другому – шли подальше
другую женщину найди!

Ищи её до дней последних,
бросайся в омуты, – спеши!
А вдруг случится, в день последний
отыщешь милые черты.

А коль не сыщешь, не стреляйся,
не вешай голову на крюк.
К народу выйди, – улыбайся,
там тоже не нашедшие идут!

И алкоголь и наркоту не трогай,
рецепт один – коли дрова!
Или в спортзал иди к рекордам,
вдруг там изменится судьба.

Здоровый дух любовь притянет,
не всем её бог раздаёт, –
он убедится, распознает,
тогда подарит – поднесёт.

Она придёт и незнакомой,
тебя поднимет в высоту!
И будет вас на свете двое,
любовь нашедших и мечту.

30 января 2022

Любовь

Настало ныне воскресенье,
с утра ушёл я в интернет.
Решал вопросы светотени,
дизайна выправил предмет.

На языке я джабо-скрипта,
на виртуальном, так сказать,
сложил я плеер и забылся,
стихи не начавши писать.

Затем очнулся и подумал,
меня крадёт бездельный штиль,
завис на музыке я шумной,
как вижу лень всё ж проявил.

Так план могу и не исполнить,
свой ежедневный я веду.
И воскресенье ни при чём тут,
пора писать – настрой беру.

Слагать о дряни неохота,
пойти на лирику решил.
Любовь свою припомнил,
про мой тогда наивный пыл.

Её я встретил по знакомству,
меня с ней женщина свела.
И рад я был, увидев солнце,
её небесные глаза!

Мне, показалось, лучше нету,
такой не встречу никогда!
И сам того я не заметил,
влюбился по уши спеша.

Я бредил ею ежечасно,
во сне волшебном обнимал!
Свершилось пламенное счастье,
его я пылко ощущал!

И мне хотелось на разгоне,
взлетев вселенную кружить!
Я слушал музыку в магнитофоне,
но только песни о любви.

Я весь горел спешил с работы,
и правила дороги нарушал!
Летел я пылом сумасбродным
о ней всё время я мечтал.

Глядел при встрече неотрывно,
я прикипел, как сварки швы!
Писал стихи, слагал надрывно,
кулисы рвал я от любви.

И нёс я бред в стихосложеньях,
натурализмом заполнял.
Те строки белого круженья,
машинкой яростно вязал.

Я отбивал любви порывы
и в заумь даже уходил.
Бежал читать я их строптиво,
хотелось так вот, вечно жить!

Мечтал я с ней уединиться,
уехать жить куда-нибудь.
И там душой остепениться,
до смерти с нею без разлук.

Мечталось мне, – она молчала.
Я знак согласья принимал!
И мы сошлись, пока без свадьбы,
в семейный въехали причал.

Тогда работы было вдоволь,
деньгу нормальную я брал.
Квартира, дача, – упакован,
я был как младший генерал!

И всё у нас так получалось,
что лучше выдумать не мог!
Жена прекрасная и счастьем,
её казался, каждый вздох.

Она готовкою отменной
меня дивила, – кулинар
в ней от рождения, наверно,
был по наследству бог и царь!

Мы вечерами развлекались,
в кино ходили, и в кафе.
Вдвоём часами заседали,
в театр спешили по зиме.

И Женовач тогда в начале
нас Мельпоменой восхищал.
Не всё мы, правда, понимали,
любовный пыл тогда мешал!

Мы шли проспектами ночными,
анализ лёгкий проводя, –
и чувство пылкое дарили,
целуясь нежно иногда.

На море ездили мы летом,
спасались там от духоты.
И загорали мы неспешно,
до мексиканской темноты.

Хоть говорят, не ездят в Тулу,
туда не возят самовар,
я счастлив был, ни на секунду
от чар её не убегал!

Я видел женщин, их красоты
меня не трогали тогда.
Я был лишь ею очарован,
мой свет, она была звезда!

Я даже пиво пить забросил,
коньяк и водку запретил!
Мы потребляли марочные соки,
шампанским чокались «сухим».

Танцуй и радуйся природа,
сбылась мечта тех юных лет!
Казалось, мне тогда, в те годы,
любви такой на свете нет.

Она даётся в дар от неба,
как и талант любой всерьёз,
и перспективу дарит и надежду,
не лить когда-то слёз!

И дни летели радостно и гулко,
кружился мир советских лет!
Хватало нам на все прогулки,
и было даже тогда сверх.

Чего желать? – Паши и только!
Затем награды получай
от красивой комсомолки,
женой любимой называй!

Но вдруг пора переворота
пришла в страну всё изменить.
Наш мир раёшный он угробил,
все перспективы погубил.

Вначале было всё терпимо,
затем обломы подошли, –
работы наши сократили,
мы оказались вне игры!

Судьба футболила и жёстко
мячами била по глазам.
И делать что? – Не знали точно!
Народ советский выживал!

Моя любимая взгрустнула,
уборщицей работая в саду, –
затем от швабры отмахнулась,
пошла в торговую среду.

Забросив прошлое занятье,
я мыл запчасти от машин.
Меня пригрел знакомый мастер,
его подсобником я был.

С утра до ночи в круговерти
машинный бизнес мы вели.
И грязные порой, как черти
из гаража нетрезвые брели.

А как иначе? – Мастер пьющий,
я тоже парень молодой, –
в порядке печень, – дух могучий
в стране с поникшей головой!

Мы чудеса творил в «автопроме»,
своём гаражном островке!
Свои ввели во всём законы,
как и в любом монастыре.

И к нам клиенты приезжали,
в основном на «жигулях»,
и, было дело, выпивали,
и шли домой прям бровях!

Судьба загнала меня в яму,
условья хищные в стране.
И было нас тогда немало,
всё потерявших на волне.

Квартиру, что при коммунистах,
была дана за честный труд,
приватизировал и нынче
в ней до сих пор я и живу.

История гаражная в расцвете,
дала тогда мне первый шаг,
чтобы подняться в новом свете,
или шагнуть легко во мрак.

Была надежда, – нам хотелось,
трудами честными зажить!
Не все ж должны быть бизнесменами?
Не все же могут закрутить?

Всё в гараже понятно и достойной,
клиент приехал, – починил.
И заплатив легко налоги,
коллектив наш ладно жил.

И брали неплохие тогда деньги,
казалось, будет так всегда, –
со всей страной на восхожденье,
мы сложим добрые дела.

Был рядом справа по соседству,
герой района – Юра Соф!
Он мастер был известный,
и первым был из выпивох.

Он пил до чёртиков и часто,
себя в пространстве потеряв,
в полицейский попадал участок,
где штрафы утром получал.

На суд его вели знакомцы,
через дорогу минут пять, –
там отпускали или снова
могли по суткам наказать.

Он пил размашисто и долго,
бросал на месяцы, затем,
срывался к выпивке и снова,
вдруг зажигал внутри мартен!

Еды немного потреблял он:
кусочек яблока и плюс
воды – бутылка минералки,
да огурец, солёный вкус.

Он выпивал и, подобревши,
со всеми обнимался, словно друг.
За ним наряд в гараж приехавший,
он звал всегда пройти к столу!

Они, конечно, улыбались,
срывали деньги, а затем,
куда-то в полночь уезжали,
оставив Юру на нуле.

Он спал спокойно и с восходом
бежал за «катанкой» в «чипок».
И никого не ждал он сходу,
свершал похмелья глоток.

И становилось ему лучше.
И брал он водку часто в долг,
но отдавал деньгу, – не мучил,
он кредиторов не извёл.

Всё потерял из прошлой жизни.
Работу, деток и семью
жена построила с не пившим,
она замену враз нашла ему!

И был средь нас Колёк Полова,
почти что Юре конкурент.
Он тоже брал на грудь по тоннам
не пропускал пивной момент!

Он крепче Юры был заметно,
и младше лет на пять.
Но потреблял он ежедневно,
любил напиток, – не отнять!

И шёл на выручку он часто,
когда случался вдруг аврал.
Был мастером квалификации,
высокой, я бы так сказал.

Крутил он гайки, будто женщин
наощупь брал их неспеша.
Резьбы не рвал, слесарил нежно,
клиентов радовал всегда!

И дело знал и пил достойно,
домой по пьянке не ходил, –
он в гараже с диваном мощным,
сны алкогольные ловил.

А тёзка друг его, тот сдался,
косой старухе уступил!
Не только водкой похмелялся,
сел на иглу он и почил.

Его мы тихо схоронили.
Беда семье! – И мать в слезах,
и малолетний сын, – все были
в прощальный этот час.

Моя жена торговкой стала,
по заграницам понеслась!
С другими легко она связалась
со мной не сразу развелась.

Я обливался внутренне слезами,
хотя и знал, что в новых днях
она чужой мне оказалась,
торговкой алчной на мешках.

Я пил неделю, месяц с плюсом,
едва работать успевал.
Стихов забросил я искусство,
как говориться, – забухал!

И убивался неустанно,
кулисы рвал и брёл домой!
И в лужах даже охлаждался,
приняв облом судьбы такой.

И мне, казалось, мир разрушен,
случился ядерный обвал!
Я шёл к мостам, а прыгать трусил,
беду я водкой заливал.

Теперь смотрю на всё с улыбкой.
Какие глупости творил!
Но вовремя всё ж спохватился,
пить алкоголь я прекратил.

Пошёл я снова по спортзалам
и дух вернул свой боевой!
И вот теперь я улыбаюсь,
всё мне до коликов смешно…

Никто не стоит во вселенной,
чтобы кончать свой жизни путь!
Хоть сразу или постепенно,
сжигать её не стоит вдруг!

Забросьте иглы и бутылки,
верните облик и лицо.
Не убивайтесь – наши жизни,
не есть имущество своё!

Мы все по замыслу вселенной
в земные дебри сведены.
И наша цель протий сквозь стены,
и в небе дом свой обрести!

Мы не должны никак сдаваться,
все испытанья не предел!
Исток любви из высшей стати
вот нашей жизни смысл и цель.

И никаких поправок! – Бесы
в округе бродят, слабых ждут!
Любовь – есть сила восхожденья,
и жизни праведная суть!

1 мая 2022